Почему так редки хорошие браки — браки, которые не душат развитие партнеров, в которых дурное настроение одного не отзывается на всех домашних, а встречает доброжелательное понимание? Может быть, сам институт брака несовместим с определенными проявлениями человеческой природы? А может быть, брак — это только иллюзия, которая вот-вот исчезнет, или же это просто современные мужчины не способны наполнить его реальным содержанием? Должны ли мы в каждом конкретном случае говорить о нашей собственной неудаче или виной всему брак как таковой? Почему брак так часто — это смерть любви? Должны ли мы смириться с этим, как с объективной неизбежностью, или же причина внутри каждого из нас, где идет непримиримая борьба сил, разных по содержанию и воздействию? Можем ли мы распознать эти силы и таким образом избежать их пагубного влияния?


На первый взгляд проблема кажется очень простой — и совершенно безнадежной.

Однообразие длительного житья с одним и тем же человеком порождает скуку и делает отношения все более тоскливыми, особенно в сексе. Постепенно партнеры пресыщаются и остывают, и, говорят, это неизбежно. Ван дер Вельде написал целую книжку с добрыми советами о том, как помочь сексуальной неудовлетворенности в браке. Однако он не заметил главного — что имеет дело только с отдельным симптомом, а не с болезнью. Ведь увидеть, что брак лишился своей души и сияния только из-за многолетнего однообразия — значит взглянуть на ситуацию весьма поверхностно. Не так уж трудно распознать причины, лежащие на поверхности, но как неуютно становится при одном взгляде вглубь. Не надо учиться у Фрейда, чтобы понять, что опустошенность брака вызывается не столько усталостью, сколько является результатом действия скрытых деструктивных сил, которые вначале тайно подтачивают его основы, а затем — зерно падает уже на плодородную почву разочарований, недоверия, враждебности и ненависти. Чаще всего мы не хотим замечать эти силы, особенно в своем доме, потому что чувствуем в них что-то угрожающее. Ведь одно только признание их существования заставит нас предъявить к себе неприятные требования. И однако, нам придется дать себе в них отчет и углубиться в проблему, если мы действительно хотим разрешить ее с психологической точки зрения. При этом, главный вопрос, который мы должны поставить — с чего начинается отвращение супругов друг к другу?

Прежде всего, существуют некоторые причины общего порядка, слишком обычные, чтобы на них подробно останавливаться. Они идут от нашей человеческой ограниченности, хорошо известной и мало зависящей от того, придерживаемся ли мы Библии, признавая себя грешниками, или, например, Марка Твена, считая себя немного чокнутыми, или, научно выражаясь — невротиками. Но, как бы мы не оценивали других, из общего правила каждому известному исключение — он сам. Приходилось ли Вам когда-либо слышать, чтобы некто, взвешивая решение вступить в брак, говорил бы: «У меня со временем разовьются такие-то и такие-то неприятные черты»? А то или иное несовершенство супруга — будьте уверены — неизбежно проявится за время долгой и тесной совместной жизни. Сначала это вызовет лишь холодный комочек недовольства, но потом, вращаясь по склону горы времени, он вырастает в снежную лавину. Если муж, что встречается весьма часто, держится за иллюзию независимости, он с тайной горечью будет реагировать на то, что его чувств требуют, что жена связывает его. Она, в свою очередь, чувствуя подавленный бунт, будет реагировать на него скрытой тревогой и страхом потерять мужа, и эта тревога заставит ее инстинктивно усиливать свои требования к нему. Муж ответит повышением раздражительности и встанет в оборонительную позицию. И так будет продолжаться, пока наконец котел не взорвется, причем никто так и не поймет причину.

Взрыв же может случиться по совершенно ничтожному поводу. В сравнении с браком все недолгие отношения, будь то проституция, флирт, приятельство или связь — гораздо проще по своей природе, так как в них партнерам сравнительно легче избегать острых углов друг друга. Пойдем дальше. Наша нелюбовь напрягать себя, как внешне, так и внутренне, больше чем это абсолютно необходимо, относится к обычным человеческим несовершенствам. Государственный служащий, нанятый пожизненно, чаще всего не станет прилагать к делу особого старания. Работа никуда от него не денется, ему не надо ни с кем соревноваться и бороться за карьеру, как профессионалам или даже простым рабочим. Давайте рассмотрим прерогативы брачного контракта, с учетом того, как они закреплены законом или доминирующими общественными стандартами. Если взглянуть на проблему с психологической точки зрения, мы сразу увидим, что пожизненное право на поддержку, дружбу, верность и даже сексуальное взаимодействие налагают на брак тяжкое бремя, и, легко заметить, что огромная опасность таится здесь именно в фатальном сходстве с неувольняемостью государственного служащего. Наше образование так мало касается брака, что большинство из нас даже не знает, что влюбленность мы получаем в подарок, а хороший брак нужно строить шаг за шагом. С незапамятных времен известен чуть ли не единственный мост через пропасть между законом и счастьем.

Этот мост — изменение нашего личного отношения в направлении осознанного отказа от требований к партнеру.

Я хочу пояснить, что под требованиями я понимаю именно требования, а не желания. В дополнение к этим общим осложняющим обстоятельствам, имеется масса индивидуально обусловленных, отличающихся по силе, характеру и вероятности проявления. Существует также нескончаемый ряд ловушек, попадая в которые, любовь преображается в ненависть. Мы не многого достигнем, перечисляя их все, поэтому лучше сосредоточится на нескольких основных. Прогноз неблагоприятен с самого начала, если для брака выбран «неправильный» партнер. Чем объясняется, что выбирая, с кем мы будем делить свою жизнь, мы так часто выбираем неподходящего человека? Что происходит в этом случае? Может быть мы не понимаем, что нам на самом деле нужно? Или не умеем понимать других людей? Или влюбленность настолько ослепляет нас? Все это, конечно, может сыграть свою роль. Однако следует подумать и еще об одном существенном обстоятельстве: не может быть свободный выбор всегда «неправильным». Какие-то качества партнера и правда отвечают нашим ожиданиям, что-то в нем и впрямь обещает исполнение наших желаний и, возможно, на самом деле исполняет их в браке. Но если остальные черты личности при этом не учитываются как ненужные или второстепенные, эта «отчужденность» от партнера потом неизбежно скажется на взаимоотношениях. Следовательно, существенная ошибка такого выбора состоит в том, что он был сделан лишь для того, чтобы выполнить какое-то отдельное условие.

Один единственный импульс, одна единственная страсть вырвалась на авансцену и все заслонила собой. У мужчины, например, это может быть пылкое желание назвать своей девушку, которой добивается множество других поклонников. Это особенное неудачное для любви условие, потому что внешняя привлекательность жены для мужа быстро улетучится в отсутствии соперников и возникнет снова только при появлении на сцене новых вздыхателей, которых он бессознательно ждет. Партнер может показаться желанным оттого, что он (или она) обещает утолить нашу тоску по признанию в материальном, социальном или духовном плане. В других случаях наш выбор могут определить все еще сильные инфантильные желания. Я вспоминаю об одном молодом человеке, необычайно одаренном и преуспевающем, который, лишившись матери в четырехлетнем возрасте, сам того не подозревая, в глубине души таил желание снова обрести ее. Он женился на пухлой, по-матерински выглядящей вдове с двумя детьми, старше себя, причем ее личные качества и интеллект сильно уступали его собственным. Можно привести и другой случай — с женщиной, которая в семнадцать лет вышла замуж за человека на тридцать лет старше, потому что он и физически, и психологически походил на горячо любимого ею отца. Она была довольно счастлива с ним несколько лет, несмотря на полное отсутствие половых отношений. И это длилось до тех пор, пока она сама не переросла свое детское желание. И только тогда до нее дошло, что будучи связанной с мужчиной, который, несмотря на ряд безусловно приятных качеств, немного для нее значит, она на самом деле одинока.

Во всех таких случаях, а они действительно бесчисленны, слишком много в душе человека остается пустым, незаполненным. И первоначальное исполнение желания сменяется последующим разочарованием. Разочарование еще не равнозначно нелюбви, но образует ее источник, если только мы не наделены исключительно редким даром терпимости и не чувствуем, что отношения на такой ограниченной основе преграждают путь к возможности отыскать свое счастье. При этом совершенно неважно, насколько мы цивилизованы и преуспели в контроле над своими инстинктами. Внутри нас, в согласии с нашей природой, будет постепенно нарастать глухая ярость против человека или силы, которая угрожает помешать осуществлению наших жизненно важных стремлений. Эта ярость, даже помимо нашей воли, все равно прорвется наружу, и будет заметно влиять на наше поведение, как бы мы не старались забыть о ней и не думать о возможных последствиях. И наш партнер неизбежно почувствует, что отношение к нему стало более критичным, небрежным и нетерпимым. Я хочу добавить сюда также ту группу случаев, в которых опасность проистекает не столько от того, что мы предъявляем все новые требования к любви, сколько от того, что сами эти требования противоречивы. Мы всегда считаем себя более цельными, чем мы есть на самом деле, потому что инстинктивно боимся, и не без оснований, что наша противоречивость угрожает нашей же личности и даже самой жизни.

Противоречивость обычно ярче заметна в людях, эмоционально неуравновешенных, но в данном случае нецелесообразно говорить о них особо. Ибо природа вещей такова, что внутренняя противоречивость наших требований особенно легко и сильно проявляется, причем у всех людей, в царстве секса. В других областях жизни, например, в работе и межличностных отношениях, объективные силы реальности формируют у нас более цельную и в то же время более адаптивную позицию. Но даже те люди, которые привыкли в жизни вообще во всем следовать строгим правилам, легко поддаются искушению сделать секс местом игры своих противоречивых фантазий. И вполне естественно, что эти сексуально окрашенные и противоречивые по своей сути ожидания и фантазии точно также будут перенесены в брак. Мне это напоминает об одном типичном случае. Мужчина, очень мягкий, зависимый и в чем-то женственный, женился на женщине, превосходящей его витальностью и «масштабами» и воплощавший в себе материнский тип. Это был истинный брак по любви.

Однако желания мужа, как это обыкновенно бывает у мужчин, были противоречивы

Он увлекся женщиной легкой, кокетливой и требовательной, словом, воплощением всего того, что первая дать ему не могла. Двойственность его желаний и развалила брак. Следует также упомянуть мужчин, тесно связанных со своей родительской семьей и, тем не менее, выбравших жен по контрасту со своим ближайшим окружением, в том числе — по национальности, внешности, интересам и общественному положению. Этот контраст, первоначально притянувший их, их же и отпугивает, и они неосознанно начинают искать чего-нибудь более привычного. Можно вспомнить и о женщинах с претензиями, желающих достичь высокого положения, и в то же время не осмеливающихся осуществить свои амбициозные мечты. Они подыскивают мужей, которые бы сделали это вместо них. Муж должен быть во всех отношениях совершенством: знаменитым, образованным и достойным восхищения.

Многие женщины на этом и успокоятся. Однако столь же часто бывает, что жену скоро перестает удовлетворять ситуация, когда ее желания осуществлены не ею, а мужем, так как ее собственное стремление к власти не может смирится с тем, чтобы муж ее затмевал. И, наконец, есть женщины, выбирающие женственного, деликатного и слабого мужчину. Ими руководит их маскулинная позиция, хотя они могут и не осознавать этого. Однако, они же нередко таят в себе также неосознанное стремление к сильному грубому самцу, который возьмет их силой. Таким образом, от мужа их будет отвращать его неспособность выполнить оба желания одновременно, и они будут тайно презирать его за слабость.

Подобные противоречия могут породить нелюбовь между супругами различными путями. Мы можем не любить нашего партнера за его неспособность дать нам то, что для нас очень важно, считая при этом его достоинства само собой разумеющимися и совершенно их не ценя. Со временем недостающее становится заманчивой целью, ярко подзолоченной нашим «знанием», что это как раз то самое, чего мы «на самом деле» хотели с самого начала. С другой стороны, мы можем не любить его именно за то, что он действительно выполнил наши желания, так как результат этого выполнения оказался несовместимым с нашими внутренне противоречивыми стремлениями. В наших размышлениях один факт до сих пор оставался на втором плане, а именно, что брак — это сексуальные отношения двух людей противоположного пола. Этот факт может быть источником сильнейшей ненависти, если отношение к противоположному полу уже искажено к моменту выбора супруга. Множество супружеских раздоров кажется обусловленным конфликтом именно с этим, нами же выбранным, партнером.

И здесь легко прийти к мысли, что выбери мы другого, ничего подобного не случилось бы. Мы обычно склонны отмахиваться от того, что определенную роль может играть наше собственное общее отношение к противоположному полу, которое точно таким же образом проявится и в отношениях с любым другим партнером. Другими словами, часто, а может и всегда, львиная доля бед — результат особенностей нашего собственного развития. Борьба полов представляет собой не только грандиозный фон для исторических событий на протяжении многих тысячелетий, но и каждый брак превращает в поле битвы. Тайное недоверие между мужчиной и женщиной, которое мы так часто обнаруживаем в той или другой форме, вовсе не обязательно является результатом печального любовного опыта взрослого человека. Нам нравится так думать, но на самом деле это недоверие идет из раннего детства. Последующий опыт, приходит ли он в ранне или позднеподростковом возрасте, уже в основном обусловлен, даже в самом своем появлении, ранее выработанной психологической установкой, хотя мы можем и не до конца осознавать эту связь. Позвольте мне добавить несколько замечаний, чтобы предыдущее утверждение было понятнее. То, что любовь и страсть приходят к человеку не во время полового созревания, это, видимо, одно из самых фундаментальных открытий, которыми мы обязаны Фрейду. Самый маленький ребенок уже способен страстно чувствовать, желать и требовать.

А так как дух его первозданно чист и еще не истощен разочарованиями, то, возможно, сила его чувств столь велика, что даже понимание их просто недоступно взрослому. Если мы примем это как факт, и признаем еще один — даже более очевидный, в частности, то, что мы, как и все другие животные, находимся во власти великого закона гетеросексуального напряжения, тогда вызывающий споры постулат Фрейда о Эдиповом комплексе, через который проходит в своем развитии каждый ребенок, уже не покажется нам таким странным. Именно на стадии Эдипова комплекса ребенок переживает фрустрацию, разочарование, отверженность и беспомощную ревность. Эти чувства, как правило, дополняются переживаниями, связанными с ложью взрослых, наказаниями и угрозами. Шрамы от этого раннего любовного опыта остаются на всю жизнь и, безусловно, будут проявляться в последующих отношениях с противоположным полом.

Следы Эдипова комплекса очень широко варьируют, однако, при всем их разнообразии, они образуют легко узнаваемый узор в поведении обоих полов. Во многих случаях мы обнаруживаем у мужчин характерный осадок от детских отношений с матерью. Во-первых, это ужас перед женским запретом, так как обычно именно мать заботится о ребенке и именно от матери мы получаем представление не только о тепле, заботе и нежности, но и о запрете. Впоследствии от этих запретов очень трудно освободиться полностью. Создается впечатление, что их следы живы почти в каждом мужчине, особенно — когда мы видим, как облегченно расслабляются мужчины в мужской среде, будь это спорт, клуб, наука или даже война.

Они становятся похожими на школьников, сбежавших из-под надзора!

И естественно, что ситуация «мать — сын» легче всего воспроизводится в отношениях с женой, как правило, более других женщин подходящей на роль матери. Вторая особенность, отражающая вечную зависимость от матери, это идея святости женщины, принимающая наиболее экзальтированное выражение в культе Девы. Такое представление о женщине, конечно, приятно и может даже украсить повседневную жизнь, но обратная сторона медали довольно опасна. В крайних случаях она оказывается связанной с убеждением, что порядочная или достойная женщина — асексуальна, и желать ее — равносильно унизить ее. Эта концепция предполагает, что не стоит ожидать полноценной сексуальной жизни с такой женщиной, даже если очень любишь ее, и поэтому сексуального удовлетворения следует искать у второсортных женщин, потаскух. В некоторых случаях это приводит к тому, что муж любит и ценит жену, но не может ее желать, потому что она для него — более или менее запретный объект. Некоторые жены знают о таких представлениях мужа и не возражают, особенно если фригидны сами, против сложившихся отношений, но в других случаях это неизбежно ведет к явной или скрытой неудовлетворенности обеих сторон. В этой связи я хотела бы упомянуть третью черту, которая кажется мне самой характерной для отношения мужчин к женщинам.

Мужчина боится не удовлетворить женщину. Его страшат ее требования вообще, и сексуальные в частности. Этот страх коренится до некоторой степени в биологии пола, поскольку мужчина вынужден каждый раз доказывать перед женщиной свою потенцию, в то время как женщина может участвовать в половом акте, зачать и родить, даже если она фригидна. Если смотреть с онтологической точки зрения, этот вид страха также уходит корнями в детство, когда маленький мальчик чувствовал, что должен быть мужчиной, но боялся, что над его претензиями на маскулинность посмеются и этим ранят его самоуважение, когда его детские ухаживания осмеивали и вышучивали. Следы детского чувства незащищенности сохраняются в зрелом возрасте чаще, чем мы склонны признавать, и обычно прячутся за нарочитым подчеркиванием собственной маскулинности, как некой вещи, которая представляет цену сама по себе, но повышенная уязвимость таких мужчин выдает себя в проявлениях неуверенности и неустойчивости их отношений с женщинами. В таких случаях брак может выявить сохранившуюся сверхчувствительность в виде болезненной реакции на любую фрустрацию исходящую от жены. Если любимая доступна не только исключительно для него, если она недостаточно добра к нему, если он не чувствует, что удовлетворяет ее сексуально, все это может оказаться для базально неуверенного мужа тяжелой травмой и повлиять на его мужскую уверенность в себе.

Эта реакция в свою очередь возбудит его инстинктивное желание унизить жену, чтобы подорвать ее чувство уверенности в себе также. Эти примеры призваны были продемонстрировать некоторые типично мужские тенденции. Они достаточно хорошо показывают, что определенная установка по отношению к противоположному полу может быть приобретена в детстве и впоследствии она обязательно проявится в сексуальных отношениях, в частности в браке, причем — относительно независимо от того, каким будет партнер. Чем меньше такая установка была преодолена в ходе развития, тем неуютнее будет мужу с женой. Присутствие подобных чувств часто может не осознаваться, а их источник самостоятельно не осознается никогда. Реакция на них может быть очень разной. Она может привести к напряжению и супружеским конфликтам, начиная от скрытого недовольства до откровенной ненависти, или может заставить мужа искать облегчения и находить его в напряженной работе, в мужской компании или в обществе другой женщины, требования которой его не пугают и в присутствии которой он чувствует себя свободным от бремени обязательств. Но снова и снова мы убеждаемся, что — к лучшему или к худшему — супружеские узы остаются крепче. Однако отношения с другой женщиной часто дают больше облегчения, удовлетворения и блаженства, чем отношения с женой. Из сомнительной ценности приданого, приносимого в брак женой, я упомяну только фригидность.

Можно спорить, является ли она неизменным свойством или нет, но она всегда указывает на разлад в отношениях с мужчиной. Независимо от вариаций глубоко индивидуального содержания фригидности, она всегда выражает отвержение мужчины — или одного конкретного, или всего мужского рода вообще. Статистика фригидности дает большой разброс результатов и кажется мне весьма ненадежной, отчасти потому, что чувства нельзя выразить в цифрах, а также потому, что трудно оценить, как много женщин так или иначе обманывают себя относительно своих способностей наслаждаться сексом. Мой опыт склоняет меня предполагать, что легкая степень фригидности распространена гораздо больше, чем это признают сами женщины. Когда я говорю, что фригидность всегда выражение отвержения мужчины, я не имею в виду подозрительность или враждебность. Женщины с отвергающим отношением к мужчине могут иметь очень женственную фигуру, манеру одеваться и стиль поведения. Они могу производить впечатление, что вся их жизнь «настроена только на мелодию любви».

Я говорю не об этом. Я имею в виду нечто более глубокое — неспособность к подлинной любви, неспособность отдаваться беззаветно.

Такие женщины или откровенно предпочитают идти собственным путем, или неосознанно прогоняют от себя мужчину своей ревностью, требованиями и занудством. Как возникает подобное отношение? Мы в первую очередь склонны винить во всех грехах наши традиционные и современные методы воспитания девочек, включающих сексуальные запреты и половую сегрегацию, не позволяющую им увидеть мужчин в их истинном свете. Они кажутся девочкам либо героями, либо чудовищами. Однако реальные свидетельства и размышления разоблачают поверхностность такой концепции. Сущность состоит в том, и это установленный факт, что усиление строгости в воспитании девочек вовсе не приводит к параллельному росту фригидности.

Как свидетельствует опыт, во всех случаях, когда базисные характеристики достаточно определенны, человеческую природу нельзя существенно изменить ни запретами, ненасилием. Существует, вероятно, только один фактор, который, как позволяет заключить анализ, настолько силен, что оказывается способен конкурировать с потребностью удовлетворения наших жизненно важных потребностей — это тревога. Если мы хотим понять, отчего она появляется, как развивается и (насколько это возможно) уловить ее генезис, мы должны пристально взглянуть на типичную судьбу инстинктивных побуждений девочки. Сделав это, мы обнаружим, что в силу различных обстоятельств роль женщины чаще всего представляется девочке опасной и нежеланной.

Типичные страхи раннего детства с его незамысловатым символизмом без особого труда позволяют догадаться об их скрытом значении. Что еще может означать страх перед громилами, змеями, диким зверями или, например, грозой, если не обычный женский страх перед подавляющей силой, способной победить, прорваться внутрь, разрушить? Существует и множество других страхов, которые могли бы быть интерпретированы как связанные с ранним инстинктивным предчувствием материнства. С одной стороны, маленькая девочка инстинктивно боится предстоящего в будущем таинственного и страшного события, а, с другой — она боится, что этого может никогда с ней не случиться. Стараясь избежать этих далеко непростых переживаний, девочка чаще всего идет наиболее типичным путем — уходом в желаемую или воображаемую мужскую роль. Более-менее отчетливо это проявляется у девочек от четырех до десяти лет. В препубертатный и пубертатный период шумное мальчишеское поведение исчезает, уступая место девичьему. Однако сильные и нередко достаточно заметные внешне остаточные явления могут оказывать влияние и в последующем, искажая поведение девушки. Чаще всего это проявляется в амбициозности, стремлении к власти, обиде на мужчин, которые всегда оказываются в сравнительно более привилегированном положении. Отсюда же идет воинственность по отношению к мужчинам, с наиболее вероятным проявлением в различных формах сексуального манипулирования, и, наконец, это торможение или полный запрет переживания сексуального удовлетворения с мужчиной. Кое-что может проясниться, если мы попытаемся понять эту грубо очерченную историю развития фригидности.

Но если мы посмотрим на брак как на целое, то мы увидим, что почва, на которой произрастает фригидность, и способ, которым она выражается по отношению к мужу, в своей сути — гораздо более серьезны, чем сам симптом, который, как упущенное удовольствие, кому-то может показаться не таким уже важным. Существенно то, что подобным неблагоприятным развитием может быть нарушена такая важная функция женского организма, как материнство. Я бы не хотела здесь обсуждать те сложные пути, которыми могут развиваться подобные физические и эмоциональные нарушения, а ограничиться только постановкой вопроса. Неужели хороший в своей основе брак может пострадать от появления ребенка? При такой постановке вопроса в нем отчасти уже заключен ответ: ребенок не может взорвать брак, он укрепляет его. Хотя, я бы добавила, что ответ не так уж однозначен, и зависит от внутренней структуры конкретного супружества. А теперь поставим вопрос иначе, в более специфической форме.

Могут ли с появлением ребенка испортиться хорошие отношения между супругами? Хотя такое последствие кажется биологически парадоксальным, оно действительно может наступить при определенных условиях. Может случиться так, что мужчина, подсознательно сильно привязанный к матери, начнет идентифицировать жену с последней, так как она тоже стала матерью, и в результате — ему станет труднее видеть в ней сексуальный объект. Такая перемена отношения может прикрываться различными рационализациями, обусловленными якобы тем, что жена утратила свою красоту из-за беременности, родов или кормления. Именно такими рационализациями нередко мы пытаемся объяснить те эмоции или запреты, которые возникают из таинственных глубин нашего сознания.

У женщины может возникнуть иная ситуация, предопределенная особенностями ее развития. Все ее женские устремления фактически сосредоточены на ребенке, а, следовательно, и во взрослом мужчине, в муже, она любит лишь ребенка — того, который реально живет в нем, и того, которого она предполагает от него завести. Если такая женщина рожает ребенка, муж становится ей уже не нужен и даже досаждает своими требованиями.

Таким образом, при определенных психологических условиях ребенок также может стать источником отчуждения или утраты любви.

Пора подводить итоги, хотя я даже не затронула многие другие возможные источники конфликта, например, скрытую гомосексуальность, так как расширение перечня обсуждаемых тем, в принципе, ничего не прибавит к вышеизложенному психологическому подходу и обоснованной им точке зрения.

Сущность моего подхода состоит в следующем: независимо от того, гаснет ли искра любви сама по себе или вмешивается кто-то третий, в любом случае — то, что мы обычно считаем причиной разрушения брака, на самом деле чаще всего только следствие или результат обычно скрытого от нас процесса постепенного нарастания нелюбви к партнеру. Источники этой нелюбви имеют мало общего с тем, что, как мы считаем, раздражает нас в партнере; в гораздо большей степени они — результат неразрешенных конфликтов, которые мы приносим в брак из нашего детства. Следовательно, проблемы брака нельзя решить ни увещеваниями, касающимися долга и самоотречения, ни рекомендациями дать неограниченную свободу инстинктам. Первое уже бессмысленно в наши дни, а последнее вряд ли будет способствовать нашему счастью, ибо подвергает опасности наши главные ценности. Фактически вопрос следовало поставить по-иному: влияния каких факторов, ведущих к возникновению нелюбви к партнеру, можно избежать, какие можно смягчить? По-видимому, можно избежать наиболее разрушительных диссонансов развития, или, по крайней мере, снизить их интенсивность. Как было кем-то справедливо замечено, удача в браке во многом зависит от степени эмоциональной стабильности, приобретенной обоими партнерами до брака. Многие трудности, естественно, остаются неизбежными. Наверное, в самой природе человека — ожидать исполнения желаний как подарка, вместо того, чтобы прилагать усилия для этого. Возможно, навсегда недостижимым идеалом останутся доброкачественные, то есть свободные от тревоги отношения между полами. Но мы все же должны научиться осознавать определенную противоречивость наших собственных ожиданий, как свойство, отчасти вообще присущее нашей натуре, и понимать невозможность исполнения в браке их всех. Отношение людей к проблеме самоограничения будет меняться в ходе истории еще не раз. Наши предки налагали слишком сильные ограничения на проявления инстинктов. Мы, напротив, боимся этого чрезвычайно. Желательная цель брака, впрочем, как и других отношений — найти оптимум между этими позициями, между ограничениями и свободой желаний. Однако, самое существенное самоограничение, действительно угрожающее браку — не то, которое заключается в реальных несовершенствах партнера.

Мы можем, в конце концов, простить ему то, что он не способен дать нам больше, чем позволяют границы его природных возможностей. Но в строго моногамном браке мы идем дальше — мы обязаны решительно отказаться от поиска и нахождения путей удовлетворения не только сексуальных, а всех наших желаний, которые партнер оставляет невостребованными или неисполненными. Нам приходится оставить эти требования, глубоко скрытые или явные, которые, иначе, полностью отравили бы атмосферу абсолютно моногамного брака. Другими словами, из этого следует вывод, что стандарт моногамии нуждается в пересмотре, и мы должны вновь попытаться непредубежденно исследовать его происхождение, ценность и исходящую от него опасность.

Карен Хорни


Ваше психологическое состояние - ключ к Вашим красоте, здоровью и гармонии